Сказать, что шкаф был огромен - ничего не сказать. Его надо представить, но это невозможно, не увидев. Но и увидевший не сразу бы заметил уникальную способность шкафа вмещать в себе все необходимое для семьи из трех человек. Мы могли бы прожить и без комнаты - в одном шкафу, с бельем, одеждой, посудой, кастрюлями, примусом и моими игрушками. Причем без прописки, чем и воспользовался однажды наш родственник. На рисунке К.Ротова квартирант вполне сносно устроился между двумя рамами окна. Не требовалось даже ходить куда-то в туалет.

Но главной способностью шкафа было хранить духовное богатство, если не всего человечества, то важной его части; все доброе, умное и смешное, необходимое каждому человеку в его многотрудной жизни, а мне, поскольку я её только начинал, тем более. С помощью мамы я открыл шкаф, и он явил мне «Задушевное слово», дореволюционный журнал для детей, основанный в 1876 году. Все ушло в прошлое, в историю, но не исчезло, а продолжало жить благодаря искусству. После первого знакомства с маминой библиотекой игрушки мои поблекли, и я потерял к ним интерес.
«Для детей надо писать как для взрослых - только лучше!» - В этой декларации ЗО-х годов нет открытия. Для детей так и писали - и до революции и во времена моего детства «Историю медного всадника» (приложение к журналу «3адушевное слово») я прочел не отрываясь, так же как и «Про эту книгу» Б.Житкова. У меня была ещё одна любимая книга - «Вчера и сегодня» С.Маршака и В.Лебедева. В обзоре графики за 1937 год о В.Лебедеве писали, что он непонятен детям, а мне нравились девицы в платочках и без лиц, пошедшие по воду. Я не понял только один, последний рисунок с ванной, потому что никогда ее не видел.
В 1934 г. издали книжонку «Детская карикатура». Детей поучали:
«Детская карикатура - орудие в борьбе за качество учебы, за школьное ударничество и соцсоревнование, за изживание среди пионеров oстатков чуждо-классовых настроений».
(Представить себя орудием мне не хватило фантазии, а чуждых настроений между нашими классами «А» и «Б» я не заметил.) Если бы я «проходил» только то, что проходили в школе, я бы многого не знал. Мама проявила немало старания, собирая свою библиотеку. Когда я подрос, у нас дома имелось целое собрание интереснейших и редких книг, журналов и репродукций. Выбирая все интересное из шкафа сообразно с мерой моего понимания и возраста, я открывал для себя мир, доселе мне неведомый. В первые годы после революции вышло много книг по искусству. Перевели на русский язык «Всемирную историю карикатуры» Фукса. Перепечатывали эмигрантскую литературу, изданную за рубежом. Многие книги из маминой библиотеки я прочитывал не один раз. Прочитав «Роман без вранья» А.Мариенгофа, я познакомился с С.Есениным, а стихи поэта меня взволновали.
Однажды мама прочитала мне из тетрадки стихи Н.Гумилева. А я о нем ничего не знал.
Живя в одной комнате, всего не скроешь. После очередного громкого процесса мама рвала дневники, письма, журналы и книги, которых становилось все меньше и меньше. При этом, хотя и грустно, но улыбалась, словно ничего особенного не случилось. Сегодня, когда в историю вписываются изъятые страницы, легко быть провидцем, а в годы моего детства и юности мы проходили историю по сокращенному курсу. После войны у знакомых я видел подшивки журналов 2О-х и ЗО-х годов с массой изъятых страниц, не говоря о многих фамилиях, вымаранных до полного непрочтения. А от личных архивов вообще почти ничего не оставалось.
Несмотря на все изъятия, в маминой библиотеке сохранилось многое, что я не «проходил» в школе, и это неизвестное меня особенно завлекало. «Нива», «Задушевное слово», «Сатирикон» и другие дореволюционные издания открыли для меня ушедшее время».
Переиздавали Г.Цилле, но Вильгельма Буша почему-то забыли, как и многих других замечательных художников. Издания по карикатуре существовали в основном на немецком языке. Мама мне переводила текст, а я наслаждался мастерством художников и разнообразию оттенков юмора.
В 1941году, перед отъездом в эвакуацию мама спросила:
- Дают одно место багажа, что мы возьмем, без чего не сможем прожить и недели?
Я и бабушка сказали хором:
- Книги!

Взяли огромное корыто, уложили в него лучшие книги, обернули старым ковром и поехали. С этим же багажом через три года вернулись домой. 3а время отсутствия нашу комнату обчистили воры, и мама заметила:
- Смотрите! Какие мы оказались предусмотрительные…
Свое самообразование я продолжил и в библиотеке Строгановки. Эти великолепные книгохранилища помогли мне понять, что жизнь намного сложнее и прекраснее.
трагичнее и веселее, нежели усеченные учебные программы.