Я не анализирую свои рисунки, не отмечаю, что у меня получилось и почему. Это сделает любой искусствовед, профессионально разбирающийся в искусстве карикатуры. Я попытался определить главное, что лежит в основе творчества - путь становления художника, который начинается с детства; думал о процессе накопления впечатлений, влияния окружающего мира, в том числе и искусства, на формирование взглядов. Это основы творческой программы художника, 6ез которых искусство не рождается.
Мой метод работы мало менялся. Прежде всего нео6ходим нужный душевный настрой. Для каждой серии или рисунка он разный. И время для его поиска тоже, от нескольких лет до считанных часов. Используются все человеческие эмоции, но вы6ираются нужные и помогают найти самое верное решение: композиционное, цветовое, ритмическое. Рождаются образы, их характеры, поведение, мера смешного и кульминация ситуации.
Принято говорить, что художник работает для се6я и в этом главная радость творчества. Я с этим согласен, испытывая удовольствие от собственного рисования, когда рисунок получается. Но мне этого мало. Я не хочу сказать, что работаю на зрителя, зритель бывает разный. Работа на потребу мне претит. Но для того, кто меня поймет, я готов работать с полной отдачей.
Обычно я работаю ночью, давая себе установку - для кого я 6уду стараться. Когда адресат определен, я остаюсь один перед чистым листом бумаги, на котором уже вижу смешное, живое и, главное, интересное.
Перед началом работы необходимо спокойствие, а ещё лучше, хорошее бодрое настроение. Безмерное напряжение ждет художника в работе при создании произведения. Чем сложнее задача, тем активнее мобилизуются все силы - без этого рисунок не получится, и воздействовать на зрителя, возбудить эмоции протеста или радости, вызвать улыбку, сочувствие или бодрящий смех не удастся. Эмоции художника должны быть во много раз сильнее, чтобы зритель почувствовал то же самое, что и художник.
Но откровения не приходят по заказу, какую бы установку себе ни давать. Знания, профессионализм, работа с полным напряжением помогают в творчестве, но то неповторимое, ради чего отдаются все духовные силы, является неожиданно в процессе работы, нередко изнурительной и изматывающей до предела, но может и не явиться, несмотря на все усилия.
…Вдруг замечаешь что-то ожившее,- вроде бы совершенно случайно, но этого достаточно, чтобы в рисунке стало получаться задуманное, соединяясь в одно неделимое целое. Эти ощущения непередаваемы. Словно не я, а кто-то рядом, незримый, или внутри меня, помогает сотворить выношенное, но еще не рожденное. Совсем недавно, обессиленный, я трудился в тщетных стараниях вдохнуть жизнь в рисунок - и вот эта жизнь появилась, подчиняясь своим законам бытия, и я сразу же забыл о всякой усталости. Теперь самое главное - не потерять это состояние духа. Передо мной буквально на глазах рождается мой мир, мир мыслей, переживаний, причем в точном соответствии с моими желаниями. Рисунок начинает дышать, мертвая линия оживает, цветовое пятно ложится на место, а персонажи начинают жить в своем мире, причем каждый по-своему. С этого момента меня уже нет в мастерской. Я весь в рисунке, в его пространстве. А поиграть со своими строптивыми героями одно удовольствие. Смешное приходит само собой, я уже настроился на нужный камертон. Впереди еще немало трудностей. Может быть, придется сделать не один вариант, но о6 этом думать нельзя, эта мысль расхолаживает. Так же, как и о времени.
Потребуется ли ночь, неделя, месяц, а, возможно, и не один год. 3а первым откровением раскованной души может посетить второе и все последующее, но сколько их будет и когда, увы, неизвестно. Но счастлив тот художник, который ощутил это состояние хотя бы один раз. Могу сказать, что немалое значение имеет вера в свои силы и атмосфера наибольшего благоприятствования, важно, что6ы ничто не испортило настроение, а выбить из творческого настроя может что угодно.
Самое трудное ждет меня впереди. Несмотря на все редакционные сроки, рисунок должен отлежаться хотя бы дня три.
Чего я только не придумывал, какие только слова не выслушивал, но своего до6ивался. Поэтому я полностью отвечаю за каждый рисунок. Все, что я сделал, принималось на выставки без сокращения, так же, как и все альбомы шли в печать без поправок. Вспоминается выставка в Манеже в 1960 году. Все члены выставкома давно уже спали дома, а в Центральном Выставочном Зале, не чувствуя усталости, трудились всего двое: Д.Шмаринов и Р.Глуховская.
Я, как всегда, тянул до последнего и явился в двенадцатом часу ночи. Привез серию рисунков «Искусство и зритель». Внимательно рассмотрев каждый рисунок, Дементий Алексеевич сказал: «Надо найти место». Серия пользовалась успехом, много раз репродуцировалась.
Когда художник чувствует, что он нужен, это не только восполняет затраченные эмоции, но и рождает такую силу, о которой и не мечталось. Над серией «Детская площадка» (1962) я работал более пяти лет, а реализовал все пережитое за несколько ночей. Для проверки своих замыслов я ходил по дворам, заходил на детские площадки, стараясь уловить камертон времени. Иногда умилялся, хотя это состояние мне претит, как и юмор «в коротких штанишках». От умиления я быстро отделался.
Одна девчонка, играя на горке, говорила другой: «Не лезь в мою игру старая чертовка, руки-ноги переломаю!» Я искал другой настрой и вспомнил свое довоенное детство.
Для взрослых детская площадка была всего двумя скамейками и одним деревом, а для нас, маленьких – пол-миром. Детские радости нас восторгали, трагедии потрясали, а забот было столько, что дня не хватало. В общем, ребенком быть нелегко.
Над многими сериями рисунков и отдельными композициями я работал по 5-6 лет, а иногда и дольше. Не остывая, но и не перегорая, проверяя временем задуманное.
Закончив работу, я должен самокритично ее оценить и в нее поверить. Никаких компромиссов в отношении себя я не допускаю. В нескольких редакциях я слышал укор в свой адрес:
« - Ну что вы тянете? Какое значение имеет, чуть лучше или чуть хуже - важно сдать в срок!» Откуда такие мизерные потребности в искусстве? Может, потому и расплодилось шарлатанство в карикатуре, вместо искусства работа на поток. Как можно размножать в миллионных тиражах беспомощные скороспелки?
С годами требовательность к себе возрастает, но есть какой-то ограничитель не позволяющий ускорить процесс познания и совершенствования. В каждом периоде развития работается увлечённее, с больше отдачей, но не легче. Воо6ще понятия «легче» в искусстве, по-моему, не существует.
Ни о каком успехе я никогда не думал. Я говорил себе: «Ты можешь сделать лучше!» И это внушение мне помогло. Мне В.Горяев сказал всего два слова, смотря на мой рисунок:
- Вкусно 6ьют!
И я воспрянул духом.
По внимательности ко мне моих товарищей и многих выдающихся мастеров я чувствовал отношение к своему творчеству.
И меня это вдохновляло. Я старался, чтобы мне не 6ыло стыдно за свои рисунки. Чем я мог ответить Б.И.Пророкову за его заботу обо мне - только хорошим рисунком! Не мог я подвести и Мануила Григорьевича Семенова, главного редактора «Крокодила» когда он мне зaказывал рисунки. Эа одну из моих обложек журнала он получил выговор, но нашел слова чтобы меня утешить: «А всё-таки мы с вами выступили правильно!» Жизнь карикатуриста нелегкая и состоит не только из положительных эмоций. Мне глубоко антипатичны холуйская слабость в коленках, собачья восторженность, пивное братство в засаленных телогрейках из болоньи, пузатое чванство и престижное хамство… невыносим дурак без чувства юмора, он страшен, а глупость заразна. Меня вдохновляет все доброе, человечное, примеры силы духа, убежденности и веры.
У.Уитмена я прочел в детстве, но не забываю и сегодня:
«В мыслях моих проходя по
Вселенной я видел, как то малое,
Что зовется До6ром упорно
Спешит к бессмертию,
А то огромное, что зовется Злом.
Спешит раствориться, исчезнуть
И сделаться мёртвым»
Успешной работе помогают эмоциональные впечатления от увиденного. Тут гамма чувств неисчерпаема, как и сама жизнь.
Тогда и рождается подлинно смешное, но не придуманное, а увиденное в жизни и сопережитое. Я согласен с Ж.Ренаром: «Совершенно незачем вносить в сатиру преувеличение: вполне достаточно показывать вещи такими, каковы они в действительности. Они достаточно смешны сами по себе».
В искусстве живёт только правда, выраженная со всем умением, на которое способен художник. Ну, а остальное, как говорится, от Бога!